ГЛАВА 19: ЖЕНЩИНА ВО МНЕ, ЗАМУЖЕМ

«Шанайа, когда ты вернёшься в Нашвилл? Пора уже доставить свой зад в студию!» Это был Люк Луис¹, интересующийся, куда, чёрт побери, я подевалась во время недавних перерывов в промо-туре. Альбом “Shania Twain” исчерпывал себя, и для меня настало время приступить к новой пластинке и выпустить её, пока люди ещё знали, что вообще была такая артистка звукозаписи, Шанайа Твейн. По иронии судьбы, первым шагом был процесс покупки песен. Конечно, на этой стадии Люк понятия не имел, что весь список песен, которые войдут в мой следующий альбом, был почти полностью написан. Учитывая несколько поездок в Европу и обратно, чтобы написать эти песни с Маттом, и поездку в Канаду, чтобы проститься с Полом², я едва бывала в Нашвилле в последние несколько месяцев, так что желание Люка надавить на меня, чтобы я принялась за работу или сошла с дистанции, было мне понятно. Вообще-то, они не дарили возможности записи направо и налево, не говоря уже о вторых шансах. Я была благодарна ему за вторую возможность после слабых продаж “Shania Twain”. Чёрт, я была благодарна просто за сохранение меня в списках; не все кантри-артисты «ПолиГрам» пережили перемены в музыкальном управлении последних нескольких месяцев.

Мы с Маттом оба понимали, что руководство лейбла, вероятно, насторожит моя совместная работа над песнями с англичанином, происходящим из Южно-Африканской Республики, который также является тем AC/DC-Def Leppard парнем. Они могли решить, что я подалась в рок. Легко было представить, что они начнут волноваться, что я буду простирать своё одетое в спандекс тело перед небоскрёбами из усилителей, отражая знак рога дьявола, или чего бы то ни было, в зрительный зал. Так что мы какое-то время скрывали новости от Люка.

Не вдаваясь в детали, я сильно старалась убедить Люка, что на Майорке я не просто отлынивала от работы и смотрела достопримечательности. «Я очень усердно работаю, – сказала я ему. – Мне просто нужно немного больше времени, прежде чем я поделюсь этим с тобой». Не уверена, что я была так уж убедительна, поскольку я ощущала некий скептицизм на том конце трансатлантического телефонного разговора. Поскольку я звучала очень неопределённо в своих попытках избежать лжи, он, наверное, решил, что я неблагодарная.

«Я обещаю, я вернусь на следующей неделе и дам тебе послушать, хорошо?» Прежде чем Люк мог надавить на меня, чтобы узнать ещё какие-то детали, я притворилась, что не слышу его из-за плохой связи (ну, это было правдой; линия немного потрескивала) и быстро положила трубку.

Поверьте мне, я бы с радостью сыграла Люку несколько сэмплов прямо тогда и там, потому что я знала, что песни были волшебными, даже в их сыром состоянии: когда мы вдвоём играли на акустических гитарах, я пела, а Матт присоединялся на подпевках. Мы с Маттом жгли. Я чувствовала себя творчески заряженной и проживающей лучшее музыкальное время моей жизни. Особенно после менее чем удовлетворительного опыта ощущения себя призраком во время записи моего первого альбома. Напротив, Матт подчёркивал, что он ценил то, как работает мой мозг как автора песен и искренне любил звучание моего голоса, говоря, что тон временами напоминал ему Карен Карпентер. Тпру, это был огромный комплимент для меня, поскольку её стиль я считала изысканным. У Матта был чувствительный слух, и неудивительно, что её звучание оказало столь очевидное влияние на мой собственный стиль. Даже с его историей успеха и моей историей его отсутствия, он уважал меня как коллегу артиста и относился ко мне на равных.

Его уверенность во мне вдохновила меня расширять собственные границы. Он и подталкивал меня, бросая вызов за вызовом, чтобы я усиливала мелодии и корректировала тексты. «Достаточно хорошо» не существовало в его лексиконе, и это было справедливо. Пока это не хит, это не достаточно хорошо. Но когда песня достигала этой отметки, он говорил: «Вот оно, у тебя получилось, Вуди». (Это прозвище появилось после нашей первой встречи, шутливая отсылка к чёлке, которую я тогда носила – а ля Вуди Вудпекер.)

Не было времени, чтобы тратить его на идеи, которые не войдут в альбом, но что-то типа “Man! I Feel Like A Woman!” было там. Я, например, сразу вдохновилась рифом, который наигрывал Матт, и текст и формулировки пришли как гром среди ясного неба. Матт оценил её, подняв большой палец вверх, без вопросов. Он мог узнать хитовую идею, когда её слышал. Его грув легко струился, и эта песня родилась между нами двумя без сучка без задоринки.

Во время этой фазы написания песен я знала, что мне повезло работать с таким гением как Матт. Он отличный автор, и ему никто не нужен, чтобы помогать создавать хитовую песню, но он хотел, чтобы материал, который мы писали вместе, я сделала своим. Так что он мог придумать потрясающий ход аккордов, я слушала его пару раз и затем начинала формировать подходящую мелодию. Затем мы перекидывали то, что получалось, туда-сюда, адаптируя мелодию и аккорды, пока всё не начинало совпадать, и Матт показывал большие пальцы вверх. Веселья процессу сочинения добавляет то, что каждая песня формируется по-своему. Матт невероятно чувствовал настроение и грув песни, а моя задача часто состояла в том, чтобы написать текст и мелодию к его фразам. Каждый из нас делал всего понемногу в процессе склейки песен, и часто мы расходились, чтобы писать самостоятельно, затем собирались вместе, чтобы посмотреть, как совместить наши индивидуальные идеи. На некоторых наших записях от руки можно увидеть почерки обоих, поскольку мы пользовались одними и теми же листами, по очереди набрасывая текст по ходу работы. Кое-что из написанного нами вместе брало своё начало из того, что было написано мной раньше, и он трансформировал свои идеи в мои тексты, а мои – в его. Некоторые песни развивались из фондов, которые мы оба хранили годами, и второй из нас опирался на существующую структуру. В то время я многое узнала у Матта о написании песен, и я быстро училась.

Я сдержала обещание, данное Люку, и полетела в Город Музыки за несколько дней до встречи, на которой планировалось обсудить моё будущее. Скажу вам, что я была просто комком нервов, думая о том, как он отреагирует на новость о том, что я сбежала с «рокером».

Сидеть напротив Люка было сродни предстать перед директором школы, который складывает руки на столе и серьёзно спрашивает: «Так, юная леди, чем это вы занимались в своё отсутствие?» С минуту я ходила вокруг да около, ёрзая в своём кресле, беспокойно и тревожно пытаясь найти удобную позицию, чтобы начать объясняться. Я чувствовала себя непослушным ребёнком из-за того, что держала всё в секрете, учитывая, что со мной был подписан серьёзный контракт, и я чувствовала, что была обязана быть честной о своих музыкальных планах. Я была в уязвимой позиции, ведь я не знала, какой будет реакция Люка, выгонят ли меня с лейбла за моё безрассудное желание сбежать сочинять с «рокером», когда от меня ждали кантри-альбомов. Что если он исключит меня? Думаю, пора узнать.

«Сначала хочу сказать, что я очень воодушевлена моей новой музыкой, и я не могу найти достаточных слов, чтобы отблагодарить тебя за данный мне шанс показать, на что я способна как автор песен». Конечно, если бы ему не понравилось то, что он услышал, отдел «Артист и репертуар» снова бы занялся покупкой песен у публицистических компаний «Мьюзик Роу». Люк хотел знать, песнями какого направления я интересовалась, чтобы отдел «Артист и репертуар» мог подобрать мне подходящего продюсера. Из двух продюсеров, работавших над “Shania Twain” Гарольд Шедд больше не сотрудничал с лейблом. Что до Норро Уилсона, он был очевидным выбором, но, Люк подчеркнул, что решение ещё не принято.

В итоге я просто выпалила это.

«Я несколько недель писала с Маттом Лангом, и мы, в общем-то, закончили целый альбом песен».

Я была на грани, дожидаясь его ответа, как нервничают, когда ждут результатов важного теста. Люк – неторопливый парень, и хотя ему есть что сказать, он переходит к сути и подытоживает разговор парой слов. Он сидел в своём кресле, его глаза немного расширились, и всё, что он в общем-то сказал, было: «Срань господня, это круто!»

Вы не представляете, какое я испытала облегчение. Однако я не собиралась испытывать удачу и высказывать надежду, что Матт спродюсирует альбом. Было достаточно обрушить новости о моих намерениях в этот раз записать собственные песни, и, более того, что они написаны в соавторстве с легендой рока Маттом Лангом. Вообще, Матт даже не поднимал вопрос о продюсировании, поскольку мы не знали, разрешит ли мне «ПолиГрам» записывать наши совместные труды, и помимо этого у него уже были другие проекты, поэтому время тоже было проблемой. Люк признал, что новость может быть воспринята неблагосклонно в некоторых кругах музыкального мира кантри. Нашвилл хотел нашвиллских песен и нашвиллских продюсеров, и чтобы нашвиллские музыканты записывались на нашвиллских студиях. Довольно плохо было уже то, что я сама – иностранка и хочу записывать свои собственные песни.

«Лично мне идея нравится, – сказал Люк. – Очень». Откровенно говоря, я не могла себе представить, чтобы кто-то мог логически возразить. Просто посмотрите на все популярные песни, носившие имя Матта. Помимо этого, несмотря на рок-н-ролльное происхождение, этот парень всю жизнь был поклонником кантри-музыки. Кроме того, разве хорошая песня не является хорошей песней сама по себе, независимо от стиля? Но всё же, звукозаписывающие компании всё время принимают нелогичные решения.

Я быстро позвонила Матту, чтобы сообщить ему хорошую новость, что Люк – за нас. Для звукозаписывающей компании из Нашвилла это был спорный подход, и мы с напряжением ждали, что будет дальше, но с Люком на нашей стороне мы надеялись, что «Меркьюри Нашвилл» благосклонно воспримет это сотрудничество и не вышвырнет меня из города.

У нас появился второй союзник на лейбле, когда я сыграла грубые наброски песен парню из отдела «Артисты и репертуар» Бадди Каннону, который был известен тем, что обладал одними из лучших ушей в бизнесе, как про него говорили, имея в виду, что он узнавал хит, когда он его слышал. Хотя, я думаю, он был удивлён моему новому направлению, Бадди знал, что это было что-то особенное и мощное. Норро тоже послушал, и, как и Бадди, он отреагировал весьма живо. Но я до сих пор не знаю, что творилось у них в головах, честно говоря. Могу сказать, что нечто звучащее так непохоже на то, что издавали в Нашвилле, застало их врасплох, но они казались честными в своей поддержке качества аранжировок и силы песен. Моё ощущение было такое, что у них были смешанные чувства, основанные на их личных вкусах в музыке, но они были достаточно опытными профессионалами, чтобы понять, что это было особенным и мощным. По крайней мере, так я расшифровала их восприятие.

В целом, я чувствовала, что и Норро, и Бадди поддерживали то, что мы с Маттом сделали. Я была на седьмом небе от того, что они были на нашей стороне, и я понимала, что особенно важной была поддержка Бадди, поскольку он был частью команды лейбла. Также для меня это имело большое значение в личном плане, потому что Бадди также был одним из милейших людей, которых я встречала. Он был так добр ко мне, когда я только приехала в Нашвилл, обходился со мной как с дочерью. Я приходила к нему домой отведать чудесной южной стряпни его прекрасной жены Билли. Затем в ход шли гитары: я, Билли и его девочки прочно переплетали наши голоса в блюграсс напевах, играя, смеясь и просто отлично проводя время. Я любила эти счастливые моменты с Каннонами. Моих родителей не было в живых уже семь лет, поэтому я получала удовольствие от этого чувства утешения снова быть частью семьи, с родителями, детьми, теплом, благополучием и искренностью. Я всегда буду благодарна за приглашение в сердца и дом Каннонов. Их великодушие и доброта делали меня счастливой, ведь я была так далеко от моей канадской жизни. То, что их семья была такой музыкальной, напоминало мне о временах, когда мы садились вместе с Кенни и Керри в нашем семейном доме, будучи детьми, и пели в гармонии.

С 1991 по 1993 годы смена сцены между Дирхёрст и первыми признаками того, что настоящий успех в музыкальной индустрии вот-вот выглянет из-за угла, была очень быстрой. Мне повезло, что была последовательность удач, которая обеспечила стабильный подъём к вершине: само пение; Люк, давший мне шанс на второй альбом; Матт, открывший мои авторские способности; то, что меня не выкинули из «кантри-музыки», несмотря на очевидно спорные новости, что Матт Ланг не только являлся соавтором моего следующего альбома, но и спродюсировал его; и Люк, решившийся рискнуть, поскольку, я думаю, мы все довольно сильно нервничали, ожидая реакции радио. Не говорю, что это было просто, но за исключением временного финансового напряжения и общей адаптации к индустрии звукозаписи в эти два года, проблемы в то время были относительно решаемыми.

Два года между подписанием контракта и намёком на успех на самом деле кажутся мне относительно короткими сейчас в сравнении с последовавшими за ними четырнадцатью годами. Следующие четырнадцать лет принесли гораздо больше испытаний и трудностей, чем первые два. Это было из-за успеха, для которого я усердно работала и многим пожертвовала. Переходный период между предварительным контрактом и релизом “The Woman In Me” был напряжённым, а также эмоционально он был изматывающим. Слишком многое было ново, и как бы естественно я ни приспосабливалась к новой жизни артиста звукозаписи в Америке, которая ждала меня впереди, мне было грустно покидать Канаду и, как я уже понимала, – уезжать на постоянное место жительство в другую страну.

Матт теперь готовился продюсировать следующий альбом, и Люк Луис был обеими руками «за», хотя до сих пор получал отказ от своей команды на лейбле и беспокоился по поводу бюджета, предполагаемого Маттом для этой работы. Запись в итоге была масштабной, потому что Матт согласился взять большую часть стоимости на себя. Тому, что Матт – легендарный перфекционист в студии, есть множество документальных подтверждений, но я скорее вижу его человеком с большой страстью к качеству его работы, и моя пластинка не стала исключением. Он настоял на том, чтобы у нас была свобода в сроках – чтобы у нас было столько времени, сколько потребуется, чтобы создать ту музыку, которую мы оба хотели, чтобы нас не сдерживал бюджет третьих лиц. Он очень верил в то, что мы делали, и подтверждал слово делом. А ещё он меня окольцевал.

Свадьба стала для нас, по меньшей мере, неожиданностью, мы сказали «да» спустя всего шесть месяцев со дня знакомства. Я состояла в паре длительных отношений, особенно с Полом, но никогда не чувствовала себя по-настоящему готовой выйти замуж. Так что я не была готова к столь сильным чувствам, завладевшим моим сердцем за столь короткое время. Думаю, то же было и с Маттом, который был на семнадцать лет старше меня и был до этого дважды женат. Мы оба были уверены в том, чего хотели, и это было обязательство друг перед другом длинною в жизнь.

Мы поженились 28-го декабря 1993 года в «Дирхёрст Резорт» из-за того, что моей семье было удобно и близко добираться, и место было знакомое, что упростило планирование свадьбы в сжатые сроки. Был сорок один градус ниже нуля, но всё же не было ветра; было солнечно и ясно – зимняя свадьба мечты. Я помню день своей свадьбы как самый счастливый день моей жизни. Я хихикала как маленькая весь путь к алтарю. Всё было скромно и интимно, прекрасное начало нашей совместной жизни. Мы были счастливы и искренни в собственноручно написанных друг другу клятвах. Мы вместе выбрали нашу свадебную песню, “Let It Be Me” от Everly Brothers, любимого вокального дуэта моей мамы. Там были такие слова: «Благословенен тот день, когда я нашёл тебя». Единственный брат моей матери, мой дядя Дон, провёл меня к алтарю. Среди гостей было несколько ближайших родственников с обеих сторон: Твейны приехали из Тимминса, и Ланги прилетели из Южно-Африканской Республики.

Мы провели медовый месяц на Карибском острове Ангилья, что стало приятным побегом из январского холода Канады. Я была в раю, особенно потому, что это было моё первое путешествие в ту часть света, и оно как нельзя лучше соответствовало романтическим мечтам невесты. Меня очень вдохновляла на написание песен эта невероятная атмосфера солнца, песка и кристально чистых вод. Мы нежно называли себя двугитарной семьёй, поскольку куда бы мы ни ездили вместе, мы неизменно возили с собой две гитары. Когда мы писали, нам нужны были две гитары, а необходимость всё время передавать туда-сюда одну гитару нас расстраивала. Брак был новым тогда, и я наслаждалась новизной звания «семья». Это единство было столь значимым для меня, что я взяла фамилию Ланг и оставила Твейн только для профессионального псевдонима.

За медовым месяцем последовала ещё одна поездка к Карибскому солнцу и песку, чтобы продолжить завершение корректировки нашего списка песен для альбома “The Woman In Me”. Одно из наиболее ярких моих воспоминаний сочинения песен во время нашего медового месяца – “(If You’re Not In It For Love) I’m Outta Here!” – предупреждение для мастеров пикапа повсеместно, поданное с пульсирующим рок-битом и украшенное изящной слайд-гитарой. Она завоевала первое место на кантри-радио

Сноски:

1. Люк Луис – на тот момент глава лейбла «ПолиГрам»/«Меркьюри Нашвилл», который выпускал альбомы Шанайи.

2. Пол – бойфренд Айлин на момент знакомства и начала отношений с Маттом.

Полезные ссылки:

1. Страница о книге

2. The Woman In Me (Интервью журналу “West Coast Country Review”, 1994 г.)

3. Женщина в ней (Интервью журналу “Modern Screen’s Country Music”, 1995 г.)

Отрывок из книги мемуаров «С этого момента» (2011 год), Глава 19: «Женщина во мне, замужем»

Автор: Shania Twain

Переводчик: Carolina

Глава 18 | Глава 19 | Глава 20